Тихий сон смерти - Страница 101

101

Царившая в баре полутьма предоставляла ощущение некоторой приватности, что давало всем троим возможность более-менее открыто выказывать неприязнь, которую они испытывали друг к другу. В этом отношении лучшее место, чем полуосвещенный бар, трудно было найти.

Беседа не клеилась с самого начала.

– Мне очень приятно вновь встретиться со старыми друзьями, – первой нарушила затянувшееся молчание Уортон. Ее тело облегало безупречное, без единой складки, белоснежное платье. Айзенменгер не мог не заметить, что в нем Беверли выглядит потрясающе, но сейчас он был не в состоянии оценить это.

Елена остановила свой выбор на коротком темно-синем платье. Оно – и это не укрылось от глаз Айзенменгера – как нельзя лучше подчеркивало красоту ее фигуры и в то же время выглядело строго и респектабельно. В баре Елена появилась последней и, подойдя к столику, за которым уже сидели Айзенменгер и Уортон, смерила Беверли полным презрения взглядом. Темно-красный свет, царивший в помещении, придавал ее волосам медный оттенок. Придя в бар несколько раньше оговоренного времени, Айзенменгер заранее заказал бутылку белого вина, полагая, что лучше не оставлять Елену и Беверли наедине друг с другом без присмотра.

– Значит, мы представляем собой людей, которых вы можете назвать старыми друзьями? – Приветствие Елены могло бы прозвучать холоднее лишь в том случае, если бы ее горло было высечено из чистого льда.

Беверли хищно улыбнулась:

– Зачем же так недооценивать себя, Эл. Могу я называть вас Эл?

Елена не переносила уменьшительных имен, но в данном случае предпочла не отвечать. Вместо этого она сказала:

– Надеюсь, мы не оторвали вас от дел, Бев. Наверняка куча убийц и грабителей ждут не дождутся, когда вы соизволите их поймать.

Проговорив это, она изобразила на лице улыбку, в которой любой, хоть немного знакомый с историей взаимоотношений этих двух женщин, прочел бы только одно: «Ты помнишь Никки Экснер? Помнишь, до чего ты довела моего брата?» Айзенменгер понял, что атмосфера, и без того напряженная, накалилась до предела, и поспешил разрядить обстановку.

– Давайте перейдем к делу, – совершенно спокойным голосом произнес он.

Беверли демонстративно отвернулась от Елены и посмотрела на Айзенменгера:

– Да, пожалуй, пора. – Она сделала глоток из своего бокала.

– Вы приходили к Рэймонду Суиту. Можем мы поинтересоваться зачем?

Но разговорить Беверли Уортон оказалось не самым простым делом.

– Я сижу сейчас здесь только потому, что меня пригласили вы. Не я, а вы просили меня о помощи. Соответственно, я не вижу причин отвечать на ваши вопросы.

– Прежде всего мы должны поделиться друг с другом тем, что нам известно.

Уортон усмехнулась и, выгнув дугой бровь, заметила:

– Известно нам? На мой взгляд, это у меня есть сведения, которые вас интересуют. А вот есть ли у вас что-нибудь полезное для меня, еще вопрос.

Айзенменгер почувствовал, что Елена готова выпустить в Уортон очередной заряд желчи, и решил упредить ее реплику.

– Мы знаем, что именно заставило Карлоса пуститься в бега. Вы этого знать не можете, но, полагаю, вам известно достаточно, чтобы понимать, как важно его найти.

Догадка Айзенменгера оказалось верной – понял он это, заглянув в глаза Беверли. Поэтому он задал наиболее уместный в этой ситуации вопрос:

– Если мы вам не нужны, тогда зачем вы здесь?

Не будучи до конца уверенным, что попал в точку, он пристально наблюдал за реакцией Уортон.

Беверли сделала вид, будто пропустила слова Айзенменгера мимо ушей. Саркастически улыбнувшись, она сказала:

– Карлос? Вы даже не знаете его фамилии, я правильно понимаю?

Елена ответила тоном, в котором при желании можно было бы расслышать угрозу:

– Вы не понимаете масштаба дела, за которое взялись. Вы не знаете, как важно найти этого Карлоса, какую бы фамилию он ни носил.

Уортон смотрела на свою собеседницу не мигая. За все время, что Айзенменгер знал Беверли, это был первый случай, когда он смог прочитать по ее лицу, что у нее на уме. Он догадался, что инспектор полиции Беверли Уортон ощущает неуверенность. Однако Елена сказала еще не все.

– Если вы не считаете возможным сотрудничать с нами, нам ничто не мешает обратиться к старшему инспектору Ламберту.

Айзенменгер даже растерялся, видя, что разговор принимает слишком серьезный оборот. Он также видел, что слова Елены произвели серьезное впечатление и на Беверли. Доктор посмотрел на Уортон, потом снова перевел взгляд на Елену – такого выражения на ее лице ему еще не доводилось наблюдать.

– И знаете, что особенно любопытно? – Елена не скрывала своего превосходства. – Час назад я позвонила к вам в участок, так вот, ваши коллеги пребывают в полной уверенности, что вы больны.

В баре пахло сыростью. Запах не был неприятным, он лишь напоминал о том, что они находились в подвале, но Беверли Уортон в этот момент показалось, что откуда-то повеяло гнилью. Лицо ее вдруг стало суровым, вокруг глаз обозначились темные круги, а во взгляде появился какой-то особенный, недобрый блеск. Уортон и Елена не мигая смотрели друг на друга, и этот момент показался доктору длиной в целую вечность, несмотря на то что он был равен одному сердечному удару.

Наконец Беверли кивнула, и Айзенменгер расценил это как знак согласия. Уортон пригубила вина, медленно поставила бокал на стол и пробормотала:

– Поздравляю.

Елена, слегка расслабившись, проговорила усталым голосом:

– Значит, можно приступать к делу? Я больше не могу здесь находиться, вам наше общество, я вижу, тоже не слишком приятно, но Джон убедил меня, что вы нам нужны, и, по-видимому, мы нужны вам.

101